Работа археолога обычно связана с дальними поездками, раскопками, изучением различных артефактов прошлого. О деятельности якутских археологов нам рассказывает Виктор Дьяконов, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела археологии и этнографии Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН Федерального исследовательского центра «ЯНЦ СО РАН».
— Виктор Михайлович, расскажите, пожалуйста, как у вас проходит полевой сезон?
— В полевой сезон мы обычно проводим экспертизу участков, на которых планируется строительство дорог или где предстоят промышленные разработки по добыче нефти, газа и других полезных ископаемых, на предмет наличия объектов истории, культуры и археологии. Если мы обнаруживаем объекты, представляющие научную ценность, то мы проводим первичное обследование этих объектов, затем определяем границы их расположения, культурную принадлежность, проводим топографическую съемку. После этого составляем отчет и передаем его заказчикам. Все эти исследования финансируются нашими заказчиками — промышленными предприятиями. В итоге, участок, представляющий культурную ценность, сохраняется для потомков, для научных исследований. Например, если по такому участку планировалось провести газовую трубу, то предприятие вносит изменения в свой проект, и труба идет в обход этой территории. Но, если этот участок никак не получается не затрагивать, то хозяйствующие субъекты инициируют охранные раскопки, которые позволяют сохранить все исторические и культурные артефакты.
Кроме этого, мы много работаем и по фундаментальным направлениям научной деятельности. В последнее время работали по проекту истории Якутии. Исследовали Вилюйскую группу районов и Центральную Якутию. В Иркутской области работали на верхней Лене, в Качугском и Жигаловском районах. В Хабаровском крае исследовали Аяно-Майский район, искали исторические связи с якутами. Работы проводим и в арктических районах, в Усть-Янском, Абыйском, Булунском.
Исследуем также территорию Новосибирских островов, ищем стоянки древних людей. Эти работы мы проводим при поддержке Русского Географического Общества и Министерства обороны РФ. Министр обороны Сергей Шойгу, как председатель РГО, помогает нам с транспортом, потому что до Новосибирских островов добраться очень сложно.
Новосибирские острова — принадлежащий России архипелаг в Северном Ледовитом океане между Морем Лаптевых и Восточно-Сибирским морем, административно относится к Республике Саха (Якутия) (Булунский улус). Площадь Новосибирских островов составляет 38,4 тыс. км², они входят в состав охранной зоны Государственного природного заповедника «Усть-Ленский».
Архипелаг состоит из трёх групп островов: Ляховские острова, острова Анжу и острова Де-Лонга.
— Что интересного обнаружено на островах?
— Недавно на Столбовом острове (относится к Ляховским островам) мы обнаружили новый объект возрастом ориентировочно 8-9 тысяч лет. Нынче летом я туда ездил.
Мы нашли там орудия — кремнёвые пластины и вкладыш, которыми пользовались древние люди. Это 100% факт присутствия человека. В конце 80-х годов на Новосибирских островах, на острове Жохова была обнаружена стоянка древнего человека и там, в 1990-2000-х годах, проводились масштабные раскопки, исследования. Уже выяснено, что на Жохова проживали охотники на белых медведей.
— Кем были эти охотники? Европейцами или азиатами?
— После генетического анализа установлено, что эти люди имели западноевразийское происхождение, то есть они, предположительно, не были азиатами. Помимо охоты, они занимались еще и селекцией охотничьих и ездовых собак. Обнаруженные остатки нарт свидетельствуют о том, что охотники передвигались на собачьих упряжках.
И, проводя параллели с артефактами, обнаруженными на острове Жохова, мы считаем, что на Столбовом находился наблюдательный пункт древних людей. Орудия, обнаруженные нами, совпадают с теми, что были обнаружены на Жохова. Место обнаружения орудий на острове Столбовой обдувается всеми ветрами и расположено на возвышенности, на мысе, с которого есть прекрасный обзор. Из-за этого мы предполагаем, что те люди проживали не на этом мысе. Где-то в той местности должна быть стоянка, жилища этих людей. Но мы ее пока не нашли.
Эти острова во время Ледникового периода являлись частью суши — так называемой Берингии, и люди свободно могли по ней перемещаться. В дальнейшем, когда уровень мирового океана поднялся, она была затоплена морем. Тогда и образовались все эти острова.
— Какие обычно артефакты вы находите в Западной Якутии?
— Эпохи каменного века, бронзового, железного веков. Якутская культура тоже есть. Вообще, находим предметы всех исторических периодов.
— Получается, что территория нашей республики начала заселяться людьми сотни тысяч лет назад?
— Да. Доказано, что люди здесь живут на протяжении как минимум 300 тысяч лет.
— Тогда мамонтов действительно истребили люди?
— Люди охотились на мамонтов. И внесли свою лепту в их истребление. Причем, они выбивали-то в основном детенышей.
— Какие данные можно получить, изучая захоронения прошлых лет?
— Наш отдел занимается комплексным изучением якутских погребений в Центральной Якутии и на Вилюе, а также в некоторых северных районах. Путем генетических и антропологических анализов обнаруженных останков удается восстановить облик людей. Кости дают массу информации о том, какие у них были патологии, чем они питались, какой у них был образ жизни. Большой интерес представляет и погребальный инвентарь. По нему можно изучить погребальный ритуал и то, какими предметами пользовались люди в это время. Взять, к примеру, тот же бисер. Он к нам попадал не только из Китая, но и из Западной Европы и Средней Азии.
— Что вы делаете с обнаруженными предметами и инвентарем?
— После детального изучения все артефакты сдаются в государственные музеи, обычно по месту их обнаружения: в сельские или районные музеи.
— Тела умерших, захороненные в зоне вечной мерзлоты, сохраняются и без бальзамирования?
— Да, в грунтовых захоронениях, благодаря мерзлоте, порой обнаруживаются останки удивительной сохранности. В ходе изучения погребений установлено, что чаще всего у якутов и народов Севера погибали младенцы, маленькие дети и женщины фертильного возраста, умиравшие от осложнений беременности и родов. Некоторые якутские кладбища буквально забиты младенческими гробами. Очень часто люди умирали от туберкулеза, в том числе костного, когда кости становились похожими на сеточки и разрушались еще при жизни человека.
— Вы придерживаетесь определенных ритуалов при раскопках могил?
— Конечно, при проведении таких раскопок каждый исследователь придерживается определенных правил, с почтением относится к останкам. Расскажу один случай.
В 2001 году, возле Табаги при раскапывании карьера для добычи глины было случайно вскрыто якутское погребение. Об этом было сообщено нам. Мы выехали на место, документально зафиксировали, что разрушено погребение предположительно XIX века. Всё осмотрели, сфотографировали.
Это была могила пожилого мужчины. Он был в истлевшей шубе из коровьей или лошадиной шкуры. Инвентарь из этой могилы люди просто выкинули, все предметы лежали там же в кустах. Ну, мы эти вещи аккуратно собрали, и, решив, что из них получатся интересные экспонаты, забрали их с собой. Там был медный котелок хорошей сохранности, деревянные чаши-кытыйа, деревянная ложка, табакерка, якутский нож. Могилу мы закопали обратно, там же рядом пообедали и отправились в город. И уже в городе я вспомнил, что после того, как мы перекусили, я помыл всю нашу посуду — котелок, вилки, ложки, нож и оставил все это прямо в пакетике возле той могилы. А ведь мы забрали с собой такие же вещи того мужчины: котелок, всю его посуду! То есть, мы с ним как бы невольно поменялись. Я не стал возвращаться, решил, что, значит, так оно и надо. Чего не пожертвуешь ради науки!
— С какими еще интересными случаями вы сталкивались в своей практике?
— В начале прошлого века, в 1914 году в Якутске начал работать первый профессиональный дипломированный археолог Ефим Дмитриевич Стрелов. В то время ученые начали работать над вопросом о происхождении якутов, и для этого ими велись раскопки на территории бывшего Хоринского наслега Западно-Кангаласского улуса. Он располагался в 10–20 км южнее от центра города, у подножия сопок, расположенных между Владимировкой и Якутском. В 1927 году Стрелов в сборнике трудов научно-исследовательского общества «Саха Кэскилэ» опубликовал статью, посвященную мужским погребениям. Он писал о том, что на вершине так называемой «Лысой горы» им были раскопаны погребения с прекрасно сохранившимися мумифицированными останками. Ефим Дмитриевич подробно описал предметы одежды, лук, стрелы и копьё древнего якута. Через 10 лет в 1937 году в журнале «Советская этнография» вышла его статья «Одежда и украшение якутки в половине XVIII в.». Это шикарная статья по тому времени вообще и посвящена она уже женским захоронениям. Все обнаруженные экспонаты Стрелов сдал в Краеведческий музей имени Ярославского. Художник Михаил Носов восстановил по материалам этих раскопок эскизы одежды и украшений якутов 18 века.
Будучи студентом, я прочитал эти статьи и решил найти места этих раскопок. Ориентировался в основном по описаниям Стрелова. Но найти это место у меня не получалось по самым различным причинам. Однажды я попал под сильнейший ливень, а один раз чуть не завяз в болоте.
Позднее, в 1999 году, уже став преподавателем, я проводил там практику для студентов. Мы раскапывали стоянки каменного века близ Владимировки и Шестаковки. Там, в распадках, мы находили останки древних жилищ и поселений. Но один из распадков, откуда вытекает ручей Хорогор, очень сильно меня озадачил. Он был очень странным, в том плане, что там раньше никто никогда не жил. Во всех близлежащих распадках были следы обитания человека, были древние захоронения каменного века, а на этом — нет.
И в этом распадке творилась всякая мистика. Место это было крайне необычное. К примеру, везде идет дождь, а там — ясно светит солнце. Либо наоборот: стоит солнечный день, а над этим распадком висит одинокая туча и поливает нас как из ведра.
В одно утро по распадку распространился густой туман. Было часов 5 утра, мы спали в своих палатках, когда услышали какой-то крик. Я слышал его сквозь сон, издалека. И существо, издающее этот крик, похожий одновременно и на лай собаки, и на человеческие вопли, и на карканье вороны, пролетело над нами. Конечно же, мы после такого повылезали из палаток. И я стал пугать студентов, что это был вопль душ, потревоженных раскопками Стрелова, потому что раскопанные им мумии много лет лежали на территории Краеведческого музея и не были в свое время должным образом перезахоронены.
И как раз после этих событий я, наконец, обнаружил те самые могилы, которые так долго искал. Описание у него было конкретное: лысая гора. А за прошедшие десятилетия, на этой горе вырос густой лес, можно даже сказать — чащоба. Вот эта «лысая гора» и затянула время поисков. Идя по этому лесу, я нашел ямы от раскопанных могил. Их, как оказалось, даже не закопали…
Беседовала Мария Ефремова
Фото из личного архива Виктора Дьяконова